Поиск по творчеству и критике
Cлово "1716"
Входимость: 2. Размер: 12кб.
Входимость: 1. Размер: 20кб.
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Входимость: 1. Размер: 23кб.
Примерный текст на первых найденных страницах
Входимость: 2. Размер: 12кб.
Часть текста: и правил лошадьми. Оба монаха молчали. Солнце уже подбиралось к полудню, когда невдалеке из-за рощи блеснули золоченые кресты Александро-Свирского монастыря. Увидев их, возница-монах набожно перекрестился. То же хотел было сделать и старичок монах, сидевший в телеге, но, подняв скованные руки к лицу, бессильно опустил их на колени: цепи мешали ему перекреститься. Скоро из-за рощи выглянул и весь монастырь. Ворота его были раскрыты, но у самых ворот стояли два караульщика с дубинами. Телега приблизилась к воротам. -- Стой! -- сказал один из караульщиков. -- Кого везете? -- Колодника в тайную,-- отвечал возница-монах,-- доложите отцу-архимандриту. Один из караульщиков пошел вовнутрь монастыря и скоро воротился. -- Въезжай в ограду,-- сказал он вознице. Телега въехала в ворота. Когда голуби, сидевшие по карнизам церкви и монастырских келий, увидели въехавшую на двор телегу, то с ними произошло что-то необыкновенное: они торопливо подлетели к телеге, садились то на колеса ее, то в самую телегу; иные прямо опускались на колени и на плечи старика колодника, лезли к нему за пазуху... Глупые птицы узнали своего благодетеля: колодник этот был монах Кирилл. По бледным щекам его катились слезы... -- Ничего у меня нет, миленькие мои,-- тихо говорил он,-- нечем мне вас покормить. Но голуби не отставали от него... Старик в отчаянии поднял к небу...
Входимость: 1. Размер: 20кб.
Часть текста: было действительно принять за ребенка, если бы высокий рост и хорошо развитые плечи не показывали, что он уже пережил детский возраст. Он был в костюме, напоминавшем пажа старого времени. Но что особенно поражало в этом мальчике, это необыкновенно богатые, роскошно падавшие на плечи и необыкновенно светлые, почти белые волосы, совсем не оттенявшие кругленькое, белоснежное личико юноши. Зато бесподобно оттеняли его темные брови, высоко вскинувшиеся над серыми глазами. В другом экипаже находились служители этих путешественников. В адресной книге отеля приказано было записать: "Польский шляхтич Коханский". -- Эти приезжие польские господа, должно быть, народ богатый, -- передавал своим товарищам старый отельный кельнер Фриц, подмигивая одним глазом (это, впрочем, была его лакейская привычка таинственничать и таинственно подмигивать, хотя бы ему приходилось сообщать, что вакса не годится). -- Люблю я этих поляков, польских господ то-есть, панов их, сорят дукатами на водку... Зо! (зо -- тоже любимое слово Фрица). -- Ну, не говори, гер Фриц, -- перебил его другой кельнер, поляк Юзеф. -- Какое это польское панство? Их холопы, я заметил, не понимают по-польски. Я с ними заговаривал. -- Так что ж, что не понимают? У польских господ всегда эдакие замашки, чтоб лакеи у них были иностранцы -- шик! -- возражал Фриц, подмигивая. -- Зо! -- Так-то так, да все что-то не так, -- отстаивал свое мнение Юзеф. -- Наш брат поляк не таков, а особливо пан... Закрутит это уса, брякнет шпорой, звякнет...
Входимость: 1. Размер: 17кб.
Часть текста: Петербургом глазастая, белобрысая летняя ночь: ни ночь, ни день, ни заря, ни сумерки, что-то неопределенное, как будто незаконченное, тревожащее непривычного человека, расстраивающее нервы, насылающее бессонницу. Так и кажется, что солнце вот-вот выглянет из-за горизонта, но не там, где ему Бог положил выглядывать, а не в указанном месте, на севере, где-нибудь из-за гарнизона петропавловского или из-за Самсония. Но те, на которых три года тому назад в 1716 году глядела эта ночь своими белыми очами, -- и царевич Алексей Петрович, и девушка Афросиньюшка, такая же, как и эта ночь, большеглазая и светлоокая, и Кикин с своими упрямыми, стоячими глазами, они уже не видели этой ночи, они спали крепким, вечным сном, и никакой свет, никакой мрак не могли больше действовать на их навеки успокоившиеся нервы. Но этот свет -- не свет, день -- не день, по-видимому, продолжал действовать возбуждающим образом на нервы вон тех молодых офицеров, которые на легком катере плывут по Большой Невке, за Каменным островком. Всех их человек пятнадцать. Они сами гребут и ...
Входимость: 1. Размер: 8кб.
Часть текста: у Петропавловской крепости, за кронверком, с утра толпится народ. Там, посреди площади, врыт был в землю столб, а вверху столба укреплено было колесо. Народ давно был знаком с этою нехитрою архитектурного штукою и хорошо знал ее специальное назначение. -- Ково это, дедушка, под орех разделывать будут?-- с глупой улыбкой спрашивал детина в рваном полушубке и с корзиной на голове, обращаясь к старичку в черной засаленной скуфейке. -- Да, сказывают, человече, что ноне колесовать будут одново архимандрита,-- отвечала скуфейка. -- Как архимандрита?-- удивился детина. -- За што? -- Да, сказывают, человече, за табун-траву: оный, чу, архимандрит проклятую табун-траву нюхал. -- Какая ж этта, дедушка, табун-трава? -- допрашивал любознательный детина. -- А такая есть заморская трава. Богом проклятая, и ее, человече, нехристи нюхают. -- За что же она, дедушка, проклята? -- А за то, человече, что оная трава выросла из брюха Иродиады-плясовицы. -- А кто ж, дедушка, была этта Ирадяда-плясовица? -- не отставал любознательный детина. -- Да девка, человече, такая непутящая была у царя Ирода, все плясала да хребтом вихляла. -- Ишь язва! Ну и што ж, дедушка? Плясала этта девка со хребтом, баишь? Ну? -- Ну, и доплясалась, табун-трава у нее из брюха выросла. -- Ах, язва непутевая! В это время в толпе произошло волнение и послышались возгласы: "Фомушка, Фомушка юродивый на палочке едет! Верхом на палочке! Ахти! Ах!" Действительно, сквозь толпу, босыми...
Входимость: 1. Размер: 23кб.
Часть текста: скользят лодки, по широким, не везде застроенным улицам двигаются люди. Везде видны признаки стройки, спешной работы. Лес, песок, глина, камни и громадные глыбы гранита наворочены горами, словно титаны сооружают свое мифическое жилище. Да, это титаны, русские люди, строят постылый для них Питер. Больной царь давно уехал за море, а стройка и без него не останавливается... Растет камень на камне, гранит на граните... Что-то выйдет, -- думают русские люди, -- из этого нового Вавилона?.. Не запустеет ли он со смертью царя, как запустел старый Вавилон?.. Эти широкие улицы и площади травой зарастут, гранитные горы мохом зазеленеют, каналы плавучим лопухом да водяною лилиею подернутся... И будет смеяться белоглазая финская ночь над развалинами покинутого города... "Се мимо иде -- и се не бе..." -- Так, матушка: се мимо иде -- и се не бе... Великое это слово, великое. Это говорил знакомый уже нам старик, которого мы видели в Киеве у ворот лавры в проезд через Киев царевича, а потом слышали таинственный разговор с Левиным в Нежине в лазарете. Теперь он обращался с своей речью к молодой женщине, которая сидела за пяльцами и вышивала золотом, впересыпку с жемчугами, осьмиконечный крест, и изредка взглядывала то на своего собеседника, то на окно, из-за которого виднелась Фонтанка с недоделанною набережною, с...