VI. В ТАЙНОЙ
Весна 1719 года выдалась на севере довольно ранняя и теплая. В апреле, на страстной неделе, солнце светило так ярко и приветливо, как это редко бывает с ним и в мае под олонецким небом. На многих деревьях почки давно уже лопнули и обнаруживали признаки первой весенней зелени. В свежей ярко-зеленой травке уже улыбались первою весеннею радостью веселые головки подснежников. Ярко-желтые бабочки уже носились в воздухе, как золотые листочки. Грачи, черные гнезда которых покрывали вершины еще не укрывшихся зеленью деревьев, словно комьями, неумолкаемо галдели вокруг этих гнезд.
В это время по дороге от Введенского приписного монастыря к Александро-Свирскому тащилась пароконная телега, конвоируемая двумя солдатами с ружьями. В телеге сидел старичок-монах, скованный цепями по рукам и ногам. Другой монах, помоложе, сидел на облучке и правил лошадьми. Оба монаха молчали.
Солнце уже подбиралось к полудню, когда невдалеке из-за рощи блеснули золоченые кресты Александро-Свирского монастыря. Увидев их, возница-монах набожно перекрестился. То же хотел было сделать и старичок монах, сидевший в телеге, но, подняв скованные руки к лицу, бессильно опустил их на колени: цепи мешали ему перекреститься.
Скоро из-за рощи выглянул и весь монастырь. Ворота его были раскрыты, но у самых ворот стояли два караульщика с дубинами. Телега приблизилась к воротам.
-- Стой! -- сказал один из караульщиков. -- Кого везете?
-- Колодника в тайную,-- отвечал возница-монах,-- доложите отцу-архимандриту.
Один из караульщиков пошел вовнутрь монастыря и скоро воротился.
-- Въезжай в ограду,-- сказал он вознице.
Телега въехала в ворота. Когда голуби, сидевшие по карнизам церкви и монастырских келий, увидели въехавшую на двор телегу, то с ними произошло что-то необыкновенное: они торопливо подлетели к телеге, садились то на колеса ее, то в самую телегу; иные прямо опускались на колени и на плечи старика колодника, лезли к нему за пазуху...
Глупые птицы узнали своего благодетеля: колодник этот был монах Кирилл. По бледным щекам его катились слезы...
-- Ничего у меня нет, миленькие мои,-- тихо говорил он,-- нечем мне вас покормить.
Но голуби не отставали от него... Старик в отчаянии поднял к небу скованные руки, и звук цепей всполошил птицу, голуби взлетели на воздух, но скоро опять стали садиться на своего любимца.
То из той, то из другой кельи стали показываться монахи, но никто из них не осмелился близко подойти к телеге: все оставались в стороне, и некоторые из них, глядя на трогательную, полную глубокого драматизма картину встречи несчастного старика с его невинными пернатыми друзьями, украдкой утирали катившиеся из глаз слезы. Все, однако, молчали. Молчал и старый колодник, зная, что теперь слово его страшнее чумы.
Скоро вышел на двор и сам архимандрит Александр. При виде арестанта, окруженного голубями, он улыбнулся недоброю улыбкою.
-- Ишь, сколько святых духов наплодил,-- пробормотал он сквозь зубы,--только теперь и они не помогут.
Он подошел к телеге и пытливо поглядел в глаза арестанту.
-- Что ж ты думаешь плести в тайной? -- спросил он. -- Что умыслил?
-- Скажу истинную правду, как перед Богом,-- отвечал Кирилл, не глядя на врага.
-- Тебе она самому лучше меня ведома,-- был ответ.
-- А пыток да дыбы не боишься?
-- Не боюсь и самой смерти... Постражду за верность его царскому величеству.
Постояв немного, архимандрит отозвал в сторону монаха-возницу.
-- Ты бывал в Питербурхе на подворье нашего монастыря? -- спросил он.
-- Бывал, владыко, не однова,-- отвечал возница.
-- Добро. Так возьми эту грамотку,-- архимандрит вынул из-за пазухи небольшой пакет,-- и, как только сдашь колодника тюремному старцу, живой рукой отыщи там, почти рядом с подворьем, дом некоего Никона Волкова. Не запамятуешь?
-- Нету, владыко, не запамятую: Никона-де Волкова.
-- Добро. А там спроси жильца, дьяка Климонтова... Не забудешь?
-- Не забуду, владыко: дом Никона Волкова, а жилец дьяк Климонтов. Буду помнить.
-- Добро, на носу заруби... Так этому самому Климонтову вручи сию грамотку с глазу на глаз, понимаешь?
-- Понимаю, владыко: все сотворю по глаголу твоему.
-- Добро! А теперь в путь: вам мешкать не положено.
И архимандрит, не взглянув более на арестанта, направился в свои покои.
Возница же, спрятав пакет в скуфью, за подкладку, и взобравшись на облучок телеги, тронул вожжами. Солдатики, сидевшие у ворот, тоже встали, взяли ружья и двинулись за телегой. Только голуби, по-видимому, не желали расстаться с своим любимцем и оставались некоторое время на телеге. Но увидев, что телега удаляется от монастыря, они воротились к своим гнездам. Старик долго оглядывался на монастырь: с ним ли он прощался, где ему так сладко молилось когда-то, или с улетавшими от него пернатыми друзьями?
"Светловельможный и преизящный высокоблагородный господин Петр Андреевич.
Александрова монастыря Свирского архимандрит Александр писал и прислал в Троицкий-Александровский монастырь того свирского бывшего архимандрита Кирилла, который в том монастыре сказывал за собою государево слово и дело.
А в канцелярии Невского монастыря он, Кирилл, в допросе сказал, что за ним государево дело о их высокомонаршей чести.
Того ради он, Кирилл, в канцелярии Невского монастыря не допрашиван и послан к вашему сиятельству, понеже оные дела вверены вашему сиятельству. Прочее пребываю вашего сиятельства всеблагожелательный молитвенник и слуга.
Письмо это писано было начальнику тайной канцелярии, Петру Андреевичу Толстому7, и 19 мая отправлено к нему вместе с нашим колодником, старцем Кириллом.
Старика ввели в небольшую комнату со сводами. Окна ее были до половины завешены зеленою штофною матернею. За длинным столом, покрытым черным сукном, сидел в глубоком кресле средних лет мужчина в парике. Единственно, что заметил в этом страшном человеке наш арестант,-- это немигающие глаза. В душе он так и назвал его -- "немигающие очи", "очи царевы"... Несколько в стороне за тем же столом сидел лысый морщинистый человечек с гусиным пером за ухом. Впоследствии, в бреду предсмертной агонии, этот человек иначе и не представлялся, как в виде огромного гусиного пера: "а гусиное перо все пишет, все пишет..."
Около стоял аналой с распятием и Евангелием.
Вошел священник. "Немигающие очи" перенеслись на него и выговорили:
-- Отец Алексей! Приготовь старца к даче ответов.
-- Как тебя зовут?-- спросил арестанта священник.
-- Кирилл, бывший архимандрит,-- отвечал арестант.
-- Старец Кирилл! Клянись всемогущим Богом пред святым его Евангелием говорить сущую правду.
-- Клянусь,-- тихо отвечал Кирилл.
-- Целуй крест и Евангелие.
Кирилл трепетными губами приложился к холодному серебру распятия, а потом к Евангелию, вощаной запах которого перенес его в тихое уединение монастырской кельи.
-- Сказывай государево слово и дело,-- обратились к нему "немигающие очи",-- что показываешь?
Старик глубоко вздохнул и начал:
монастыря архимандрит Александр приказал совершать пение без праздненства, и когда я сказал ему, что так не подобает ради высокомонаршей чести, он ответствовал: что-де праздновать! И так добро! И при сем он, архимандрит, изблевал о царе и царице непристойные слова.
-- Какие именно? -- спросили "немигающие очи",
-- Такие, каких я выговорить и подумать не смею.
-- О чем же те слова?
-- О браке их царского величества: говорил, что государь женился на своей племяннице.
-- На нынешней государыне Екатерине Алексеевне8... Архимандрит Александр сказывал: понеже при крещении царицы Екатерины Алексеевны крестною матерью была благородная государыня царевна и великая княжна Наталия Алексеевна9, то выходит-де, что царица Екатерина Алексеевна приходится государю духовною племянницею.
"Немигающие очи" при этом как бы улыбнулись... А "гусиное перо" все пишет, все пишет...
"немигающие очи".
-- Еще же я, старец Кирилл, показываю: он же, архимандрит Александр, осуждал государя и весь синклит за "табун-траву".
-- За какую "табун-траву"?
-- За табак, что нюхают.
"Немигающие очи" на этот раз действительно улыбнулись, а потом полезли в жилетный карман, достали оттуда золотую табакерку и понюхали из нее "табун-травы".
"немигающие очи".
-- Больше за мною, за старцем Кириллом, государева слова и дела нет и не будет,-- был окончательный ответ. -- А те слова мои подтвердит свиточник того монастыря Степан да иеромонах Тихон.
-- А писать умеешь?
-- Умею. -- А "гусиное перо" все скрипит по бумаге, все скрипит...
-- Прочти же свое показание и подпиши.
Затем его увели из тайной в тюремное отделение.
Примечания:
7 Толстой Петр Андреевич (1645--1729) -- граф, в 1717 г. оказал Петру I важную услугу, ловко обойдя царевича Алексея в Неаполе и склонив его к возвращению в Россию. За деятельное участие в следствии и суде над царевичем был поставлен во главе тайной канцелярии.
8 I Алексеевна -- дочь литовского крестьянина Самуила Скавронского по имени Марта, жена шведского драгуна. По взятии Мариенбурга русскими принята в услужение к Шереметьеву, от Шереметьева перешла к Меншикову, а в 1705 г. ее увидел Петр и с тех пор не расставался с нею. В 1712 г. состоялся обряд крещения и брак Екатерины с Петром I. 28 января 1725 г. Екатерина I стала всероссийскою императрицей.
9 Наталия Алексеевна (1673--1716) -- дочь царя Алексея Михайловича и Натальи Кирилловны, младшая сестра Петра I. В селе Преображенском устроила домашний театр, переведя сюда все убранство "комидийной храмины", помещавшейся прежде на Красной площади в Москве.