Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Х"

1. Царь и гетман. Часть вторая. Глава III

Входимость: 1. Размер: 22кб.

Часть текста: и гостиные люди, люди торговые и мелкопоместные слагаются в «кумпанства» и строят по одному кораблю: светские с десяти тысяч крестьянских дворов, духовные с восьми тысяч, а гости и торговые люди строят сами собой двенадцать кораблей… И вот стучат топоры и визжат пилы по всему царству, пугая своим гамом и птиц, и зверей, и людей, которые разлетаются по лесам и полям, прячутся в норы, трущобы и язвины, убегают в степи, скиты, в пустыни и за рубеж Русской земли… Стучат топоры, сколачивая неуклюжие «баркалоны» — громаднейшие сорока — и пятидесятипушечные суда во сто и более футов длиною… Сколачиваются и «барбарские» суда, и «бомбардирские», и «галеры» — еще громаднее первых… Вся Русская земля превратилась в топор, в пилу, в лопату, в тачку, в горн — для литья пушек, в фискала — для собирания податей на великое дело, в рекрутское присутствие — для обращения всей молодой России в...

2. Москва слезам не верит. Глава II. Про святорусскую старину

Входимость: 1. Размер: 8кб.

Часть текста: -- Ее поставили уже татары, что, как стая волков, нагрянули на Русь-матушку. А новгородцы те, войдя в Каму, срубили тогда себе городок... Лесу там не занимать стать. Но тут, как говорит летописец, прослышали они, что еще дале есть привольные земли. Не все, а большая их половина, поплыли по Каме и доплыли до высокой горы. А на той горе, видят, стоит город, укрепа вотяцкая. Как быть? Укрепа сильная! А было это перед днем памяти святых Бориса и Глеба2. И начали они молиться угодниками, чтобы помогли им добыть этот город, и угодники помогли. -- Святители Борис и Глеб искони наши заступники перед Господом, -- заметил Шестак-Кутузов. -- Благоверному Александру Невскому они же помогли на проклятых свеев. -- Ведомо вам сие место? -- спросил князь Щенята калик перехожих. -- Наши деды и прадеды назвали тот городок Болванским, -- отвечал слепец. -- Потому как они нашли тамотка болванов-богов вотяцких. Ныне тот городок Никулиным слывет. А дьяк Курицын продолжал: -- И построили наши ушкуйнички в том Никулине церковь святых Бориса и Глеба, памятуючи их помощь себе. А те из них, беглых новугородцев, что первыми было осели на Каме, проведав о сем, поплыли вверх по Каме еще дальше, из Камы вошли в реку Вятку. Там в те поры сидели черемисы, и укрепа у них была городок Каршаров... -- Ладно, -- перебил повествователя хозяин, -- у тебя поди в горле пересохло... Дворецкий тотчас налил дьяку чару вина и подал с поклоном. Выпив чару, Курицын продолжал, точно читал по книге: -- Как добыть Каршаров? А святые Борис и Глеб на что? И стали наши ушкуйники молиться угодникам, и угодники помогли. Напустили они на черемис видение, бытто на них идут несметные рати, и убоялись те, и убегли. И из Каршаров стал городок Котельнич. -- Это уже опосля назвали его Котельничем, -- заметил слепой калика. -- Тамотка нашли наши деды медь и железо и учали делать котлы знатные. С той поры Каршаров и стал Котельничем. -- А что ж Хлынов-град, далеко ли еще до него? -- спросил Морозов. --...

3. Наносная беда. Глава II. "Она, анафемская, летает... "

Входимость: 1. Размер: 20кб.

Часть текста: ночь пробирающегося к овечьему загону. Что это такое?.. Что за зарево? Звяканье колокольцев все ближе и ближе. Из тьмы неясно вырисовываются очертания дуг, лошадиных голов, каких-то повозок... Ближе и ближе, яснее и яснее выступают из мрака кони, повозки, очертания возниц, людей. Проезжающие в двух повозках: одной, крытой к задку, кузовом, другой простой ямской телеге. Они-то и звякают сонными колокольцами. Жутко, страшно смотреть издали на эту неведомую линию огней и дыма с куревом... Да, виднеется и дым по мере приближения к линии огней... Словно земля вспыхивает и горит - и страшен вид этой горящей земли. Кто же жжет землю? Вон бродят какие-то тени около огней. Виднеются шесты, колья, дубье и еще что-то длинное в руках этих зловещих человеческих теней. -Что это за зарево? - тихо спрашивает молодой, в дубленом полушубке с военными нашивками проезжий,что в первой повозке. - Разве под Москвой, у Коломны, паливали когда степи, как палят их по Дону, на низах да по Пруту в Бессарабии? - Не степи палят, а это, поди, бекеты, - так же тихо отвечает другой, рядом с первым сидящий проезжий, одетый в волчью шубу. - Зачем бекеты? Какие? - Сторожевые... карантенные......

4. Великий раскол. Глава IX. Гонец из Москвы

Входимость: 1. Размер: 20кб.

Часть текста: люди Дорошенко, когда были довольны им или хотели его задобрить, и которого тотчас же превращали в "Петрушку" с укоризненным прозвищем "Дорошонок", как только имели повод на него гневаться. Приехавший в Чигирин гонец был не простой москвич, а молодой думный дворянин, "государев холопишко Федька Соковнин", как он сам писал себя, родной брат двух "великих страстотерпиц", боярыни Морозовой и княгини Урусовой. Не одна старая няня обрадовалась Соковнину: "боярыня и пания Олена Митревна Брюховецкова", как называл ее московский гонец, расплакалась от умиления, увидав больше, чем "собачку с родной стороны", человека, который знал ее девушкою и видел, как она в последний раз "своею девичьею красою -- русою косою светила", то есть был у нее на свадьбе в числе ближних гостей, мало того -- ближних-ближайших: Федор Прокопьевич Соковнин был на этой свадьбе "тысяцким" и на коне, с саблей наголо, стоял, по московскому обычаю, всю брачную ночь у подклети, в то время когда в подклети между новобрачными, гетманом и боярином Иваном Мартыновичем Брюховецким и княжною Оленушкою Долгорукой, "доброе совершалось". Речи в первые минуты свидания были так бессвязны, что их трудно было уловить кому бы то ни было. Только уже после необходимых и неизбежных в подобных случаях возгласов, вопросов и ответов Соковнин, плотный русый мужчина лет под сорок, напоминавший только вчерне своих сестриц, обратил внимание на Гриця, который, держась за...

5. Господин Великий Новгород. Глава VI. Дурные вести

Входимость: 1. Размер: 20кб.

Часть текста: мелодиею с Перыня, словно бы это подавало свой голос пробуждавшееся ото сна Ильмень-озеро. По Волхову в это раннее утро, вверх к Ильменю, плыла большая, раскрашенная яркими красками лодка -- "насад", на носу и на корме которой красовались резные фигуры, изображавшие: одна -- какую-то невиданную птицу, должно быть "птицу сирин", "глас коей вельми силен", другая -- нечто вроде "трясавицы" -- "девки простоволосой" с рыбьим хвостом. Насад шел на веслах. Гребцы, которых было по двенадцати человек на каждую сторону, работали исправно, мерно качаясь в своих красных рубахах и глубоко забирая воду длинными крашеными веслами, напоминавшими распущенные крылья огромной птицы. На лавках, обитых малиновым сукном, сидело несколько женщин и мужчин, одетых в богатое боярское платье. В самой середине, как бы на почетном месте, сидела женщина вся в черном, с лицом, до половины закрытым чем-то вроде фаты или легкого головного покрывала. Она глубоко, по-видимому, задумалась и не обращала внимания на припавшего к ее коленям мальчика. -- Марфа! Марфа! Марфа! -- раздался вдруг в воздухе какой-то глухой, странный, точно картавый голос. Женщина в черном вздрогнула и перекрестилась. Мальчик быстро приподнял от ее колен свою курчавую головку, вскочил на ноги и взглянул вверх, откуда раздался странный возглас. -- Гавря! Гавря! -- закричал он радостно. Высоко в воздухе, над насадом, кружилась большая черная птица. Головы сидевших на насаде поднялись вверх и глядели на кружившуюся в воздухе птицу. -- Ах, окаянный! Как смутил меня... -- проговорила женщина в черном. -- Гавря! Гавря! Гаврюша! -- снова закричал мальчик. -- Новгород! Новгород! -- глухо прокаркала в ответ птица. -- Это к добру,...