Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "D"
Список лучших слов
Несколько случайно найденных страниц
Входимость: 1. Размер: 20кб.
Часть текста: и грохотать на том краю горизонта, а молнии продолжали ломаными змейками падать на землю, тогда как здесь, над Москвою, снова раскинулось вечернее бледно-голубое небо и, казалось, радостно смотрело на обмытую дождем свежую, молодую весеннюю зелень садов, на зеленые крыши боярских домов, на золоченые маковки церквей, которые еще так недавно стонали и дрожали от набатного звона. Все это прошло, улеглось, утихло. Словно бы утомленная и испуганная за день, Москва отдыхала и вдумывалась в то, что в ней сегодня совершилось. Вечер был тихий, прозрачный, с какими-то мягкими палевыми тенями, которые набрасывают такое волшебное очарование на северные весенние ночи, не знакомые югу. На улицах никого не видать, хотя еще не поздно. Тихо везде. Только в Кремле перекликаются иногда часовые стрельцы, да в стрелецкой слободе иногда в вечернем воздухе прозвучит пьяный окрик или пронесется шальная песня и смолкнет. Но особенно тихо на Кукуе, в немецкой слободке. Населявшие эту окрайную часть Москвы иноземцы очень хорошо понимали все роковое значение для них того, что происходило сегодня в Кремле: они видели, что это разгулялись не государственные, а чисто народные страсти, что возбуждены те именно инстинкты в массах, которые могут быть направлены на все иноземное, как враждебное этим разнузданным инстинктам. В том взрыве, который имел место в Кремле, сказалось «старое начало», особенно опасное для всего пришлого, иноземного, «не своего»; сегодня «бояре», а завтра, кто поручится? Завтра, ...
Входимость: 1. Размер: 24кб.
Часть текста: предписывалось поместить Левина в лазарет и подвергнуть наистрожайшему медицинскому освидетельствованию. Левина повели в крепость. Хотя он сам добивался освидетельствования, но после суровых слов царя ему представлялась впереди картина пыток... "Что ж, хомут -- так хомут, -- шевелилось в его возбужденных нервах. -- Коли выдержу дыбу, так выдержу и все. На то пошел". В крепость приходилось идти мимо того места, где стояли страшные колья с торчавшими на них мертвыми головами. Стаи ворон кружились над площадью, нахально перекликаясь, но боясь опуститься на остатки человеческих трупов, недоклеванных ими. Народ проходил мимо, взглядывая на колья пристальнее, чем он глядел на фонарные столбы и на деревья: есть явления, к которым человек не может привыкнуть, хотя бы они повторялись каждый день, каждый час. День был теплее предыдущего. Солнце ярко смотрело из-за Невы, откуда-то издалека, словно бы оно поднялось там где-то, над Киевом, и с изумлением глядело на эти головы, отделенные от тел. А головы, торча на кольях, казались гордо поднятыми над землей, гордо и торжественно, и Левину сдавалось, что они, обратившись на все четыре стороны, кричали востоку, северу, западу и югу: "Смотрите! Смотрите на нас! Видите, что делают люди с людьми! Звери того не делают с зверями, змеи и скорпии добрее человека". -- Съест, съест меня, -- пробормотал все время до того молчавший Левин. Сержант с удивлением посмотрел на него. -- Он когтями задушит меня... съест, -- снова бормотал он, хватаясь за кафтан сержанта. -- Что с тобой, ваша милость? -- спросил изумленный сержант, освобождая полу кафтана. -- Он меня съест... не давай ему... -- Кто съест? -- Он... кот... кот меня съест... Сержант рассмеялся. -- Да разве ваша милость мышь? -- спросил он. -- Мышь... меня в мышеловку хотят посадить... не давай меня. Он говорил это торопливо, шепотом, оглядываясь...
Входимость: 1. Размер: 20кб.
Часть текста: же слуг, сопровождавших путешественников, следовало заключить, что прибывшие были поляки. В первом экипаже находилось двое молодых мужчин. Старшему из них можно было дать от двадцати пяти до двадцати восьми-девяти лет. Он был высок, бледен и задумчив, с таким выражением лица, какое иногда замечается у людей, которые сознают, что носят в себе неизлечимую болезнь, или готовятся к опасной операции, или, наконец, решаются на что-нибудь невозвратное. Младший же был совсем почти ребенок, с совершенно детским личиком, и его можно было действительно принять за ребенка, если бы высокий рост и хорошо развитые плечи не показывали, что он уже пережил детский возраст. Он был в костюме, напоминавшем пажа старого времени. Но что особенно поражало в этом мальчике, это необыкновенно богатые, роскошно падавшие на плечи и необыкновенно светлые, почти белые волосы, совсем не оттенявшие кругленькое, белоснежное личико юноши. Зато бесподобно оттеняли его темные брови, высоко вскинувшиеся над серыми глазами. В другом экипаже находились служители этих путешественников. В адресной книге отеля приказано было записать: "Польский шляхтич Коханский". -- Эти приезжие польские господа, должно быть, народ богатый, -- передавал своим товарищам старый отельный кельнер Фриц, подмигивая одним глазом (это, впрочем, была его лакейская привычка таинственничать и таинственно подмигивать, хотя бы ему приходилось сообщать, что вакса не годится). -- Люблю я этих поляков, польских господ то-есть, панов их, сорят дукатами на водку... Зо! (зо -- тоже любимое слово Фрица). -- Ну, не говори, гер Фриц, -- перебил его другой кельнер, поляк Юзеф. -- Какое это польское панство? Их холопы, я заметил, не понимают по-польски. Я с ними заговаривал. -- Так что ж, что не понимают? У польских господ всегда эдакие замашки, чтоб...