Поиск по творчеству и критике
Cлова начинающиеся на букву "Ц"

1. Царь Петр и правительница Софья. Глава VII. «Щуку-то съели, да зубы остались»

Входимость: 5. Размер: 23кб.

Часть текста: чуланов, теремов, церквей, лестниц, чердаков, подвалов, погребов… надо искать везде, и в палатах, и под царскими престолами, и в опочивальнях цариц и царевен, и под постелями, и под церковными аналоями… Находчивый Цыклер распорядился, чтобы снаружи дворца у всех крылец и дверей, у всех окон и папертей поставлены были часовые и чтобы никого не выпускали из дворца. — Муха будет лететь с «верху», и муху не пущай, братцы, — пояснил Озеров. — А коли она, муха-то, на «верх» лететь будет, пущать ее, муху ту, аль не пущать? — спросил стрелец Кирша, добродушный, но глуповатый малый. — На «верх» пущать, а с «верху» ни-ни! Ни Боже мой — Теперь, стало, бояре-то, словно раки, в вершу попали, — улыбнулся Кирша, — ишь ты, и муху! — Муха, знамо, и муху не пущай! — рассуждали стрельцы, стоя на часах. — Може, он, Нарышкин — те, либо Гришка Ромодановский, мухой обернется, и был таков. Вон Маришка-то безбожница сорокой обернулась и была такова! А то муха! Муха мухе розь!.. — А вон Агапушка — блаженный шьет да песенки поет. — Божий человек, что ему! Между тем другие делали свое дело во дворце. Первая кровь, которая обагрила дворцовые сени, принадлежала отставленному стрелецкому начальнику Горюшкину. — А! И ты, лиходей, туда! — набросились на него с бердышами. — Сказывай, где Нарышкины? Горюшкин упал на колени, поднял руки. — Не знаю, милостивцы, не ведаю. — А! Не знаешь, не ведаешь! А как нами ведал, знал, как наши кормы утаивать! Вот же тебе! И бердыш раскроил голову несчастного до самой переносицы. Копья докончили остальное. Тут же, кстати,...

2. Великий раскол. Глава VIII. Сватовство гетмана

Входимость: 3. Размер: 20кб.

Часть текста: почетный -- посольский: это -- небывалая честь для подданных. Когда украинцы шли от благовещенской паперти к Грановитой палате, то перед сенями Грановитой, по красному крыльцу, уступами по обе стороны, стояли жильцы в терликах бархатных и объеринных, человек с шестьдесят. А когда они подошли к самым сеням Грановитой палаты, под шатер, то в сенных дверях их встретили наряженные к тому стольник и дьяк. Государь принимал своих чубатых гостей в Грановитой палате, сидя на своем "царском большом месте", на возвышении. Алексей Михайлович был в царском венце, в диадеме и со скипетром в руке. По бокам его стояли рынды, юные, свежие лица которых, не затемненные даже юношеским пушком на подбородках и над верхними губами, представляли что-то смягчающее, приветливое среди собрания седобородых и просто бородатых бояр, окольничих и думных людей, сидевших на длинных скамьях неподвижно, угрюмо, словно истуканы, в своих золотых ферезях. Гости были спрошены про здоровье с теми же церемониями, как и при встрече, но еще с большею торжественностью. -- Здорово ли есте живете? -- прогремело после царского титула, так, что некоторые из украинцев вздрогнули, а веселый и жартливый Забела, если б его лично спросили, здоров ли он в этот момент, едва ли бы не сказал, что он нездоров -- так что-то стало ему не по себе от этой пышной, подавляющей обстановки. Затем повели их к целованию руки. Неровно, неуверенно двигались по ковру, словно бы ступали...

3. Фанатик. Глава V. "Обед с музыкой" и "слово и дело"

Входимость: 5. Размер: 11кб.

Часть текста: весь монастырь на хлеб и на воду. После предтрапезной молитвы архимандрит вынул из-за пазухи челобитье, забытое царицей, и приступил к допросу. -- Кто писал челобитье?-- грозно спросил он, обводя сверкающими глазами братию и стараясь по лицам и глазам узнать виновного. -- Кто? Сказывайте! Монахи молчали. Тогда он подошел к тому монашку, который подал челобитье царице. -- Чернец Пахом! Ты подал царице ябеду,-- сказал он,-- ты должен знать, кто ее писал. -- Не знаю, владыко, я неграмотный,-- отвечал подслеповатый чернец. -- А от кого ты ее получил? -- допрашивал архимандрит. -- От Духа Святого,-- отвечал Пахом. -- От какого духа? -- удивился настоятель. -- От святого; от белого голубя,-- был ответ. Архимандрит даже отступил от изумления. Не сошел ли с ума чернец от страху? -- Что ты врешь! Какой там белый голубь! -- Я не вру, а голубь точно белый, точь-в-точь такой, что выводил детей на карнизе окна у Кирилловой кельи. -- Какого Кирилла? -- Нашего отца Кирилла, бывшего архимандрита, что ноне в Введенском. Архимандрит задумался. Он, видимо, что-то соображал. -- Как же это голубь принес бумагу? У него рук нету,-- сказал он, глядя в глаза Пахому. -- Она висела у него на шейке, на ниточке,-- отвечал чернец,-- я и снял; а как братия увидали да заглянули в бумагу и говорят: это челобитье великому государю, его-де дух святой принес, надо-де подать... Я и подал. -- А! Так я знаю, чьи это подхалюзы! -- со злобой воскликнул архимандрит. -- Это Кирилловы подходы, его, "воробьиного архимандрита",...

4. Тень Ирода. Глава V

Входимость: 5. Размер: 17кб.

Часть текста: -- река такая турецкая, Прутом называется... Уж и подлинно "прутом" она, окаянная, вышла для нашей армеюшки; а так плевая, непутящая речонка, а поди ты, дала себя знать, подлая... Ну и стоим, не емши, не пимши стоим, от гладу помираем. А он, значит, турецкий визирь с янычены навалился на нас с трех стран. И откуда нелегкая нанесла эту саранчу, и как царь со своими енералы в экую западню попал -- один Бог ведает. Эдак, примером, мы стоим, а эдак он, визирь проклятый, и эдак он: куда ни повернись, везде он. И очутились мы, братец ты мой, словно рыба в верше. Как тут быть? А царь-то с царицей еще не знает об этом: он с своими енералы подале стоял. Ну, как дать знать царю? Мы-то маленько окопались, да за окопами и ждем смертушки, словно овцы в кошаре. Отсюда и турецкая рать нам видна. А чтобы до царского отряда дойти, надо чистым полем проходить: это все равно, отец родной, что под турецкий прицел стать. Ну, и выискался, слава Богу, охотничек. Уж и дьявол же его знает, что это за окаянная башка была! Из здешних, из малороссийских полков -- запорожский казак, черкашенин. Стоим мы эдаким способом за окопами, исповедуем грехи свои Господу, как вдруг видим: по этому-то по чистому полю дьявол скачет, запорожец: шапка на ем не шапка, кафтан -- не кафтан, штаны -- не штаны, а все это, братец ты мой, словно на черта шито, да не ему...

5. Великий раскол. Глава XX. Неудачное посольство

Входимость: 3. Размер: 18кб.

Часть текста: перед иконой, как вдруг маленький царевич, Петрушенька-светик, будущий царь Петр Алексеевич, бывший тогда уже по четвертому году, соскочив с колен отца, сидя на которых он забавлялся золотым наперсным крестом своего родителя, стремительно бросился к Кузмищеву, схватил его за рукав и стал тащить к пруду. -- Иди, иди, тебя топить будут,-- лепетал маленький царевич. Подьячий, оторопелый, смущенный и присутствием царя с вельможами, и этими странными словами царевича, стоял, как истукан, не зная, как ступить, что подумать, куда повернуться; а Алексей Михайлович, видя его смущение и усилия его баловня, "вора Петрушеньки", затащить подьячего в пруд, добродушно смеялся. -- Ай да царевич, ай да Петрушенька! Знает свое дело,-- весело говорил он. Царевич между тем, видя, что неповоротливый подьячий не двигается, бросился к отцу и повис у него на руке. -- Батя, батя! Вели утопить его! Вели! -- лепетал царственный ребенок. Алексей Михайлович закатился самым искренним смехом. За ним почтительно хихикали и бояре, любуясь сорванцом царевичем. -- Ах ты, вор Петрушенька! -- смеялся "тишайший". -- Да он, чу, не стольник, что его купать! -- Нет, батя, утопи ево! -- настаивал ребенок. Дело в том, что маленький царевич смешивал...