XXVII. ЭПИЛОГ
Летом 1881 года я посетил Египет.
После восхождения на пирамиду Хеопса, с вершины которой я долго созерцал расстилавшееся перед моими очарованными глазами это мрачное "поле пирамид" и мутный Нил с исполинскими стволами пальм, а взволнованная мысль моя, казалось, переживала бесконечные тысячелетия. Удивительной истории этой удивительной страны, этой колыбели знаний последующих поколений человечества, я, после того, посетил и египетский музей, что в Булаке, под Каиром.
Директор этого музея, знаменитый египтолог Масперо, только что воротился из своей ученой экскурсии, из Верхнего Египта, где он открыл гробницы фараонов и их мумии, в том числе мумии Рамзеса II Сезостриса и Рамзеса III -- Рампсинита. При мне эти драгоценные сокровища расставлялись в музее и приводились в порядок.
Меня сопровождал по музею один из второстепенных помощников Масперо, родом грек, любезно показывая мне все достопримечательное и объясняя непонятные для меня иероглифические изображения.
-- А это -- самая драгоценная для нас, современных потомков Перикла, реликвия, -- сказал он, останавливаясь перед изящным саркофагом из порфира.
-- Почему же? -- спросил я.
-- В этом саркофаге покоится тело Лаодики, одной из дочерей Приама, -- отвечал грек.
-- Как! Каким образом? -- не доверял я.
Он приказал служителям приподнять крышку с саркофага, и я увидел там мумию.
-- Почему вы знаете, что это Лаодика? -- спросил я с недоверием.
-- Это говорит папирус, который г. Масперо нашел на груди мумии, -- отвечал грек.
Я долго смотрел на это высохшее, почерневшее тело, обвитое темными, как бы просмоленными тканями... Столько веков пролетело над ним!
"миловиднейшая дщерь Приама и Гекубы", как называл ее Гомер, -- это сестра Гектора, Париса, Кассандры!..
"Что мне Гекуба и что я Гекубе", но меня душили невыплаканные слезы, и я готов был разрыдаться.
Я поспешил уйти из музея.