II. СВЯЩЕННАЯ ДЕВОЧКА
Когда кончился таким образом обряд венчания на царство Рамзеса III, жрецы Аписа двинулись в обратный путь со своим богом, в храм Аписа-Тума, находившийся недалеко от Рамессеума великого Сезостриса. И на этот раз впереди священного быка шел жрец и на золотом блюде сжигал благовония.
При приближении Аписа к крайним пилонам храма Аммона-Горуса, где была особенно многочисленна толпа зрителей, старик, который в предыдущей главе разъяснял своей маленькой внучке изображения и надписи на пилонах, видимо обнаруживал знаки величайшего волнения. Он прижимал руку к сердцу, как бы стараясь удержать его биения, то поднимал глаза к небу.
Теперь он, при виде Аписа, нагнулся к девочке, как бы затем, чтобы пригладить ее волосы.
-- Так все помнишь, дитя? -- спросил он шепотом.
-- Все помню, дедушка, -- отвечала девочка.
-- Что ж ты скажешь? -- продолжал старик.
-- Я скажу про себя: "Великий бог Апис-Тум! Освети мою невинную душу божественным лучом очей твоих; дай мне, чистому ребенку, твою силу для доброго дела", -- пролепетала шепотом девочка.
-- Хорошо, дитя... Только не забудь взглянуть ему в глаза.
-- Не забуду.
Сказав это, девочка, гибкая и тоненькая, как пальмочка, вьюном проскользнула вперед к самым мацаи, охранявшим порядок шествия. Старик лихорадочно следил за ее движениями. При виде бога толпа снова дрогнула, и кто упал на колени и протягивал руки к божеству, кто распростерся ниц. В этот момент девочка, юркнув мимо мацаи, очутилась как раз пред Аписом и упала на колени, скрестив руки. Черные глаза ее с боязнью уставились в изумленные глаза священного животного. Бык остановился на минуту. Мацаи было бросились к девочке, но жрец, возжигавший курения, остановил их.
-- Не отгоняйте детей от лицезрения бога, -- сказал он повелительно, -- сам великий Аммон принимает невинных детей на свое лоно.
Бог уже нагнул было голову, чтобы бодаться -- ему одного маленького снопа было недостаточно -- он был еще голоден, как девочка уже юркнула в толпу.
-- Она священная... девочка священная теперь, -- прошел шепот удивления по толпе.
Все старались взглянуть на нее, подойти ближе, заговорить. Она сама теперь чувствовала, что совершила что-то необыкновенное. Она это видела в глазах других, слышала это в шепоте удивления окружавших ее, замечала это в том благоговейном удивлении, с каким глядели на нее женщины. В ней заговорила бессознательная радость -- гордость совершенного подвига. Она, казалось, преобразилась -- выросла в один момент, возмужала. Хорошенькое смугленькое личико ее стало еще прелестнее.
Шествие между тем продолжалось. Апис уже подходил к колоссальным статуям фараона Аменхотепа III, которые до настоящего времени слывут ошибочно под именем колоссов Мемнона.
Фараон Аменхотеп III был царем Египта восемнадцатой династии, около 1680 лет до христианской эры. В Каире, в Булакском музее, можно доселе видеть статую строителя этих колоссов, надпись на которой, между прочим, говорит от лица этого строителя: "Возвысил меня царь Аменхотеп III в звание верховного строителя. Я увековечил имя царя, и никто с древнейших времен не сравнялся со мною в работах моих. Для царя создана была гора песчаника -- он есть наследник бога Тума (заходящего солнца). Я действовал на основании собственных вычислений, когда под моим руководством высекались из хорошего крепкого камня две статуи в этом великом здании (в храме Аменофиум). Оно подобно небу. Ни один царь не сделал ничего подобного со времени, когда солнечный бог Ра владел страною. Итак, я наблюдал за изваянием этих изображений -- его, царя, изображений: они удивительны и по ширине и в высоту, по вертикальному направлению; фигура их в оконченном виде делала ворота храма низкими -- сорок локтей мера их... Я приказал построить восемь кораблей. Статуи на них отвезены и поставлены в его великолепном здании. Они будут вечны, как небо" 2.
И гениальный скульптор колоссов не ошибся: от стовратных Фив, от храма Аменофиума, от дворцов и храмов Рамзеса Н-Сезостриса и Рамзеса Ш-Рампсинита, от всех богов Египта остались только обломки на месте Фив, обломки камней, мусор да колонны полуразбитые; имя фараона Аменхотепа III, чью личность изображали эти колоссы, давно забыто в истории, а колоссы все стоят в грозном величии вот уже почти 4000 лет, и будут еще стоять долго-долго на удивление последующим поколениям...
Старик и девочка между тем затерялись в толпе.
-- Кто эта девочка, -- спрашивали любопытствующие, -- чья она?
-- А кто этот старик? Отец ее или дедушка?
-- Это знает только бог Хормаху всевидящий 3: он освещал своими лучами ее детскую колыбель.
А между тем те, о которых говорили в толпе, пробирались к берегу Нила, выше Мединет-Абу. В густых тростниках их ожидала небольшая лодочка, которую можно было с трудом отыскать. Но старик, по-видимому, хорошо знаком был с местностью. Он без труда отыскал лодку, привязанную к толстому стволу тростника, отвязал ее и взял лежавшие на дне ее весла.
Девочка с легкостью котенка вскочила в лодку.
-- Дедушка, -- сказала она, -- дай мне одно весло, я буду грести.
-- Хорошо, дитя, -- с улыбкою отозвался старик, -- только ты не сумеешь.
Он оттолкнул лодку и сам в нее вскочил с легкостью юноши. Лодка вышла из тростников и направилась к другому берегу Нила. Девочка гребла усердно, стараясь брать в такт с дедом.
-- Отчего же, дедушка, Апис -- бог, а другие быки не боги? -- спросила она, видимо находясь под впечатлением недавно испытанного.
-- Оттого, дитя, что в Аписа вселилась душа АммонаГоруса, -- отвечал старик.
-- А как же узнать, в какого быка она вселилась?
-- Это узнают только святые отцы, дитя... Когда прежний бог Апис, жития которого было двадцать шесть лет, два месяца и один день, отправился в прекрасную страну запада и был погребен в гробничном подземелье, на покое, при великом боге Озирисе, при Анубисе и при богине подземного мира на западе, в вечном доме своем, то нового бога Аписа долго искали по всему Египту и нашли только в низовьях Нила, и тогда верховный жрец торжественно при всем народе ввел его в храм Пта -- отца богов.
-- Дедушка! -- прервала его рассказ девочка. -- А когда ты был начальником стад фараона, в твоих стадах ни разу не появлялся бог Апис?
-- Нет, дитя, появлялся, -- отвечал старик с дрожью в голосе, -- последний Апис, который был перед этим, вырос в моих стадах и родился от моей коровы.
Девочка задумалась, усердно работая веслом.
-- А что теперь со мной будет, дедушка? -- спросила она вдруг. -- Он взглянул мне прямо в глаза... Я чуть не крикнула от страха.
-- Тебе богов бояться нечего, ты невинное дитя, -- сказал старик.
-- Так что ж со мною будет, дедушка? -- снова спросила девочка.
-- Ты теперь стала священная, ты сподобилась великой милости бога, и теперь все, о чем ты попросишь у отца бога Аписа, у великого Пта, все исполнится.
-- А когда я вырасту большая, тогда что со мною будет?
-- Все для тебя будет достижимо, дитя, если ты не утратишь своей святости.
владык водных пределов священной реки. Это были два огромных крокодила. Они лежали на отмели, разинув свои чудовищные пасти, а в них среди огромных, словно пилы, зубов безбоязненно возились какие-то маленькие птички: это были знаменитые "трохилосы", о которых говорит Геродот. Маленькие птички эти -- друзья крокодилов. Когда нильские чудовища выходят из реки на берег, большей частью на илистые и песчаные отмели, и отдыхают, раскрыв пасти для того, чтобы ветерок освежал их, то трохилосы забираются к ним в пасти и, ничего не боясь, отыскивают и поедают там разных паразитов, вроде пиявок и водяных жучков, которые беспокоят крокодилов. Чудовищам это и нравится, и они щадят своих маленьких благодетелей, тем более что трохилосы криком своим пробуждают спящих крокодилов, предупреждая их об опасности.
-- Смотри, дедушка, вон крокодилы спят, -- сказала девочка, увидав чудовищ, -- вон и птички у них во рту бегают и не боятся.
-- Что же им, дитя, бояться? Они для крокодилов то же, что ты для меня, их утеха, -- заметил старик.
-- А говорят, крокодил тоже бог. Да, дедушка?
-- Да, дитя, только у нас ему не ставят храмов. А в Нижнем Египте, в земле Таше, крокодилы имеют свои храмы: в крокодиле обитает божество Сет (Тифон), страшное, разрушительное божество.
-- А недавно, вон у того берега, крокодил утащил одну девочку, я сама видела.
-- Она, должно быть, близко подошла к берегу?
-- Да, дедушка, она водила на водопой осла и стояла у самой воды, а крокодил как ударит ее хвостом -- мы и не заметили, как он показался из воды, -- девочка упала в воду, он и утащил ее... А мы играли дальше от берега.
тень, и только зонтикообразные вершины их несколько оттеняли раскаленную землю у стволов исполинов африканской растительности.
В то время, когда старик и девочка выходили на восточный берег Нила, в западной части Фив, за Нилом, во дворце Рамзеса, в помещении, занимаемом старшим его сыном, принцем Пентауром, происходил таинственный разговор между этим царевичем и его матерью, царицей Тиа.
-- Ты слышала, матушка, что он на завтра объявил поход против презренной страны Либу, -- сказал Пентаур, сердито сжимая рукоять меча.
Это был египтянин с типичными чертами фараонов: широкий, низкий, как у льва, лоб, подвижность пантеры, стройность и подвижность членов этого животного, широкие ноздри и мясистые, как у негра, губы обнаруживали пламенный темперамент. Пентауру было уже лет под тридцать.
-- Да, -- тихо отвечала его мать, женщина лет под сорок, смуглая, с продолговатыми, как у сфинкса, глазами, -- я слышала, сын мой.
-- Конечно, сын мой, тебя: ты его преемник.
-- Нет! Он берет мальчишку Ментухи -- начальником конницы и колесниц, а Рамессу -- начальником пехоты.
-- Да, я знаю -- это его любимцы, -- тихо, как бы про себя, проговорила Тиа, поправляя на голове золотой обруч с изображением змея "уреус" (царский змей).
-- А Меритума торжественно объявил великим жрецом Ра, бога солнца, в Уакоте (Гелиополис), а Хамуса -- великим жрецом бога Пта-Сокара (Озирис) в Мемфисе, -- продолжал Пентаур еще с большим раздражением.
-- Меня -- бабой! Я, как женщина, должен оставаться дома и принимать подати дуррой и полбой и ссыпать их в магазины. Так не быть же этому! Я велю Бокакамону принимать, а сам уеду охотиться на львов пустыни.
-- Не волнуйся, сын мой, -- все так же тихо заметила ему Тиа, -- за нас с тобой, и в особенности за меня, за женщину, -- великая богиня Сохет, мать богов! Мы еще посмотрим, сын мой, что скажет ее супруг, великий Пта, отец богов.
2) "История фараонов" Бругш-бея, 393.
"в солнечном блеске".