XXV. Жена Разина
Посольство Брюховецкого к Разину, как известно, ни к чему не привело. Гетман правобережной Украины, Дорошенко, в несколько недель покорил под свою власть всю левобережную Украину, и Брюховецкий своею же чернью -- "голотою" -- в несколько минут был забит палками и ружейными прикладами, "как бешеная собака", по выражению летописца.
Разину предстояло действовать одному с своими казаками.
Наступал 1669 год. Дон вскрылся рано. Надо было думать о походе.
Вдруг однажды под вечер разинские молодцы, которые ловили в Дону, ниже Кагальника, рыбу, заметили лодку, которая осторожно, среди густых тальников и видимо крадучись пробиралась к казацкому стану. Ловцы настигли ее и увидели, что в ней сидит женщина. На оклик сначала ответа из лодки не последовало, и лодка продолжала спешить к острову.
-- Остановись, каюк, стрелять будем! -- закричал один из ловцов и выстрелил по подозрительному каюку.
После выстрела каюк остановился. Ловцы подплыли ближе: в каюке находилась только одна женщина средних лет, по-видимому, казачка.
-- Ты кто такая и откель? -- спросили ловцы.
-- Сами видите, атаманы-молодцы, что я казачка и еду из Черкасского,-- смело и даже гордо отвечала неизвестная женщина.
-- Видим, что не татарка,-- улыбнулся один из ловцов,-- а куда путь держишь?
-- К атаману Степану Тимофеевичу Разину,-- был ответ.
-- О-го-го! -- покачал головой тот же ловец. -- Высоко, болезная, летаешь, а где-то сядешь!
-- Сяду рядом с вашим батюшкой атаманом! -- гордо отвечала казачка.
-- Не погневайся, молода-молодка,-- заметил другой ловец, постарше,-- в наш городок ваш брат, баба, и ногой ступить не может; а то зараз кесим башка!
-- Што так строго? -- презрительно улыбнулась смелая казачка.
-- А так -- у нас закон таков; чтоб бабьятиной и не пахло,-- отвечал младший ловец.
-- Что ж -- али баба псиной пахнет? -- презрительно пожала плечами казачка.
-- Псиной не псиной, а припахивает.
Этот дерзкий отзыв взорвал казачку: она вспыхнула и замахнулась веслом, чтоб ударить обидчика. Тот едва увернулся.
-- О! да она и в самом деле с запашком! -- засмеялся он.
-- Прочь, вислоухие! -- закричала вне себя казачка. -- Мне не до вас, сволочь! Мне спешка, видеть атамана; а задержите меня -- завтра ж вас в куль да в воду!
Она торопливо сняла с своей руки перстень с бирюзой и подала старшему ловцу.
-- На! зараз же покажь этот перстень атаману,-- мне ждать неколи, а ему и того меньше! -- сказала она повелительно.
Все это говорилось таким тоном, и вообще незнакомая женщина так вела себя, что казаки уступили ее требованию и поплыли к острову. Незнакомка следовала за ними. Она так сильно и умело работала веслом, что ее легкий каючок не отставал от казацкой лодки.
Скоро они были у острова. Из-за земляного вала, которым был обнесен стан Разина, кое-где поднимался синеватый дымок к небу.
Лодка и каюк пристали к берегу. Старший ловец тотчас же отправился в стан, а младший с незнакомой казачкой остались на берегу.
-- Что ж у вас в Черкасском делается? -- спросил было незнакомку оставшийся на берегу ловец.
-- Это я скажу атаману,-- был сухой ответ.
"Фу ты, ну ты!" -- подумал про себя ловец и только пожал плечами.
Скоро воротился и тот казак, который ходил в стан с перстнем.
-- Иди за мной,-- сказал он незнакомке,-- батюшка Степан Тимофеевич приказал звать тебя.
Незнакомка повиновалась. По лицу ее видно было, что волнение и страх боролись в ней с каким-то другим чувством.
Разин ждал ее на майдане в кругу нескольких казаков. Выражение лица его было сурово.
Незнакомка робко подошла к нему и опустилась на колени. Разин молча вглядывался в ее черты.
-- Степанушка! Стеня! али ты не узнал меня? -- с нежным упреком произнесла пришедшая.
-- Нет, узнал,-- сухо ответил Разин.
Но и на его холодном лице отразилось волнение и какое-то другое чувство. Стоявшая перед ним женщина была когда-то его женой. Была! Да она и теперь его жена: вот тот перстенек с бирюзой, который когда-то, в ту весеннюю ночку, он сам надел ей на пальчик. Помнит он эту ночку -- они не забываются. Но чем-то другим, какою-то пеленою заслонились воспоминания этой, давно минувшей ночи. После нее были другие ночи -- не здесь, не на Дону, а на море...
-- Встань, Авдотья,-- более мягким голосом сказал атаман,-- тебе сказали, что у нас здесь нет жен?
-- Сказали,-- ответила жена Разина,-- да я не к мужу пришла, а к атаману.
-- Сказывай же, с чем пришла? -- спросил тот.
-- Я при них не скажу,-- указала она на казаков.
-- У меня от них тайны нет,-- возразил атаман.
-- Так у меня есть,-- с своей стороны возразила жена атамана,-- отойдем к стороне.
Разин нетерпеливо пожал плечами, но исполнил то, чего требовала от него жена.
-- А! дак они вот как! -- глухо произнес он. -- Ладно же! я им покажу!
-- Атаманы-молодцы! -- громко обратился он к кругу. -- Нынче же в Черкасской! Слышите?
-- Слышим, батюшка Степан Тимофеевич! любо! -- гаркнули казаки.
-- А тебе, Авдотья, спасибо за вести,-- сказал Разин жене. -- А теперь уходи восвояси: тебе здесь не место.
Глаза оскорбленной женщины сверкали негодованием. Не такого приема ожидала она от мужа после стольких лет разлуки. А он словно царь какой принял свою -- когда-то Дуню, желанную, суженую. В этот момент она забыла, что сама когда-то знать его не хотела, когда он был неведомым бродягой и шатался с такими же бродягами... А теперь он -- царь, настоящий царь!.. "Спасибо за вести, а нам тебя не надо... тебе здесь не место!.." Бессильная злоба кипела в ее душе...
И как назло -- бывший ее муж стал теперь еще красивее: седина в курчавой голове так шла к его черной бороде... А когда-то она ласкала эту бороду, эту буйную голову... После нее ласкала другая... Эта была милее, желаннее...
-- Не место! жене не место, а любовнице -- место! -- повторила она злобным шепотом.
-- Авдотья! -- тихо, сдержанно сказал ей муж. -- Уходи, если не хочешь сейчас же напиться донской воды.
-- Ты не стоишь этого! -- махнул рукою Разин и начал готовиться к походу в Черкасск.
Жена бросилась было за ним, но потом, закрыв лицо руками, со слезами ушла с майдана.
"Не солоно хлебала",-- сказал про себя провожавший ее до каюка молодой ловец.