XIII. Вместо карася -- щука
Ночь была тихая, теплая, но темная. В такие ночи особенно ярко горят звезды.
Тихо было и в стане. Слышно было, как иногда фыркали лошади, позвякивая путами, но и те, кажется, поснули. Не спал только соловей, задорно щелкавший в соседней чаще, да иногда из этой чащи доносился глухой стон "пугача" -- филина.
Как ни была темна ночь, но при слабом мерцании звезд хороший глаз мог различить на белом фоне разбитой у опушки леса палатки человеческую тень, которая медленно шевелилась, то нагибаясь к земле, то поднимаясь. Всматриваясь пристальнее, можно было заметить, что от одного из потухших костров, именно от того, около которого расположились на ночлег слепые нищие, тихо отделились две человеческие фигуры и так же тихо поползли по направлению к той палатке, на белом фоне которой шевелилась человеческая тень.
Когда те две тени, которые отделились от костра, неслышно подползли ближе к палатке, то по движениям той одинокой тени они могли различить, что эта одинокая тень молится.
Две тени все ближе и ближе подползают к палатке.
Вдруг эти тени моментально накрывают собою молящуюся тень, наклонившуюся к земле. Произошло какое-то движение, борьба, но ни звука.
Так же беззвучно эти тени понесли что-то в кусты и исчезли в чаще леса. Около палатки одинокой тени уже не было.
В стане опять тихо -- ни звука, ни движения. В чаще, между двумя трелями соловья, глухо простонал филин. Ему ответил, ближе к стану, такой же стон ночной птицы.
Но не ночная птица стонала это. Крик филина раздался из горла одной из человеческих теней, пробиравшихся в глубину лесной чащи и тащивших ту одинокую тень, которая молилась у палатки.
-- Не крутись, ляше,-- не выпустим,-- шепотом сказала одна тень, и в этом шепоте можно было узнать голос того слепого нищего, который недавно пел у костра:
Хто не знае коханнячка --
Той счастя не знае.
-- Не бойся, ляше,-- мы тебе ничего не сделаем,-- говорил шепотом другой голос -- голос другого слепца,-- а пуще всего не вздумай кричать -- так и всажу меж ребер вот этот нож по самый черенок.
Тот, к кому относились эти слова, силился что-то сказать, но не мог,-- у него во рту был "кляп".
-- Ну, теперь его можно и на ноги поставить,-- сказал старший нищий, мнимый слепец,-- ну, ляше, иди с нами, а то тебя важко нести.
-- Ну-ну, ляшеньку, вставай... держись... мы люди добрые.
Они опустили ношу на землю. Тот встал и набожно перекрестился.
-- А! да лях, кажись, по-нашему крестится,-- заметил один нищий,-- а ну, ляше, перекрестись.
Пленник перекрестился.
-- Вот чудо! А побожись, перекрестись, поклонись, что не будешь кричать, и мы у тебя "кляп" вынем изо рта. Ну!
Пленник повиновался и перекрестился три раза. Стон филина послышался ближе. Ему отвечал один из нищих таким же стоном.
-- Ну, вот теперь ты и без "кляпа", ляше. Пленному освободили рот от затычки.
-- Я не поляк, я -- русский из московского государства,-- отвечал пленный чистою московскою речью.
Те были ошеломлены этой неожиданностью.
-- Как! ты не лях? Оттака ловись!
-- Вот поймали щуку замес карася! Как же ты попал к ляхам?
-- Меня польские жолнеры взяли в полон, когда я из Мультянской земли, от волох, пробирался в Черкасскую землю, в Киев-град, к святым угодникам печерским,-- отвечал пленник.
-- Те-те-те! вот подсидели райскую птицу!
-- Как же ты, человече, попал к волохам?-- спросил старший нищий.
-- По грехам моим... Так Богу угодно было,-- уклончиво отвечал пленник.
-- Э! да ты, человече, я вижу, не разговорчив: думаю, что с нашим "батьком" ты скорей разговоришься.
Они продолжали двигаться лесною тропой. Начинало светать, когда перед ним открылась небольшая полянка среди чащи леса.
-- Лугу! пугу! -- раздался вдруг крик филина; но это выкрикнул не филин, а старший нищий.
-- Пугу! пугу! -- послышался ответ с полянки.
-- Козаки с лугу! -- сказали оба нищие.
На этот возглас послышалось тихое, радостное ржание коней.
-- Здоровы бывали, хлопцы! с добычею! А какую птицу поймали?
Это говорил показавшийся на полянке запорожец в высокой смушковой шапке с красным верхом, в широких синих штанах и с пистолетами и кинжалами за поясом. Сбоку у него болталась длинная кривая сабля. Тут же оказался и мальчик "поводатырь" с бандурою в руках и с мешком за плечами.
-- И ты уж тут, вражий сын? -- заметил ему старший нищий.
-- Тут, дядьку,-- улыбнулся мальчик.
Это уже были не слепцы, жалкие и согбенные, а молодцы с блестящими глазами, хотя и в нищенском одеянии, ободранные и перепачканные.
Тот, кого они привели с собой, оказался богато одетым молодым человеком, но не в польском, а в немецком платье.
Запорожцы -- это оказались они -- с удивлением глядели на своего пленника. Они, по-видимому, не того искали.
-- Так ты не лях? -- снова спросили его.
-- А в польском войске давно?
-- Недели три будет.
-- А кто ведет войско -- не Ян Собеский?
-- Нет, сам Чарнецкий, а с ним и Собеский, и Махновский с гетманом Тетерею и татарами.
-- Тетеря! собачий сын! совсем обляшился! -- с сердцем произнес старший запорожец-нищий. -- Попадется он нам в руки, лядский попыхач! А теперь они идут к Суботову ?
-- К Суботову, а после, сказывали, Чигирин добывать будут, а добывши Чигирина, хотят перепуститься за Днепр.
-- А сколько у них войска и всякой потребы? -- спросил другой запорожец, что был при лошадях.
-- Силы не маленьки,-- отвечал пленник,-- а сколько числом -- того не ведаю.
Запорожцы стали собираться в путь. Мнимые нищие сняли с себя лохмотья и надели казацкое одеяние, которое вместе с оружием и "ратищами" -- длинные пики -- спрятано было в кустах. Тотчас же были и кони оседланы.
-- Так скажи же теперь нам, человече, как тебя зовут? -- спросил старший запорожец. -- Надо ж тебя по имени величать.
-- Воин! вот чудное имя! -- удивились запорожцы.
-- Вот имячко дали эти москали! Чудной народ. Мы знаем в святцах только одного Ивана Воина. А по батюшке как тебя звать?
-- Мой батюшка Афанасий.
-- А прозвище?
-- Не слыхали такого. Ну, да все равно: батько кошевой, может, и знает. Ну, теперь на-конь, братцы. Да только вот что, Остапе,-- обратился старший запорожец к тому, который оставался при лошадях,-- мы, брат, этого воина несли на руках, а ты его повези теперь на коне, потому -- у нас четвертого коня не припасено для него.
-- Добре! -- отвечал тот. -- Пускай хлопцы подумают, что я везу бранку -- красавицу ляшку. Ну, брат Воин, взбирайся на моего коня, да садись позади седла и держись руками за мой "черес".
Воин сделал, что ему велели. Перед ним на седле поместился Остап.
-- Что, ловко сидеть? не упадешь? -- спросил он пленника.
Мальчик "поводатырь" снял свой измятый "бриль" и стал прощаться с запорожцами.
И он подал мальчику монету. Получив награду, мальчуган, словно лесной мышонок, юркнул в чащу и исчез. Запорожцы двинулись в путь.