XI. ХЛЫНОВ ОБЛОЖЕН
Действительно, рати всех поименованных в предыдущей главе областей быстро двигались к Хлынову.
Пощады Хлынову ждать было теперь невозможно. Все эти тверичи, вологжане, устюжане, двиняне, каргопольцы, белозерцы, сысольцы, все -- давно питали злобу против Хлынова за его многолетние ушкуйнические набеги на эти области и разорения.
Утром 16 августа с колокольни Воздвиженья раздался страшный "сполох", такой страшный, какого еще никогда не слыхали хлыновцы. Думали, что весь город разом объят пламенем.
В ужасе все высыпали на городские стены... Глазам представилось страшное зрелище!.. "Аки борове, -- говорит летописец, точно живые бори, точно темные леса двигались к городу несметные рати".
-- Родимые! Отцы и братия! Конец Хлынову-городу! -- кричал с колокольни звонарь, который первым увидел страшное зрелище и забил "сполох".
И воеводы стояли на стене, бледные, растерянные...
Среди них показалась с растрепанными седыми волосами страшная старуха и махала в воздухе привязанным к длинному шесту мертвым вороном...
-- На них каркай мертвым карканьем, на них, на их головы, -- хрипло, задыхаясь, кричала она.
Потом, распуская по ветру седые космы, вопила:
-- Сколько волос на мне ноне и сколько смолоду было их, столько я, простоволосая, смертей напущаю на них! Все жабы, и нетопыри, и совы, все гады ползучие, все звери прыскучие, все утопленники, все удавленники, все опойцы, все мертвецы, што зарыты в сыру землю без креста и савану, без попа и ладану, все на них идите, трясавицы и люту смерть несите!
Это беснованье ужасом поразило хлыновцев.
-- Звони на вече! -- кричал Оникиев. -- На вече, православные!
Все повалило к земской избе. Впереди шагал Микита-кузнец, держа на вилах сухой костяк кобыльей головы...
-- Кобылья голова! Ночесь тута была, ночью, что придет, в стан московской скачи, смерть проклятым мечи! -- орал он свои бессмысленные заклинания.
На вече воевода Оникиев, встав на возвышение и поклонившись, сказал:
-- Отцы и братие, почестные вечники! Сдавать ли город без бою да бить ли челом князю-супостату али биться мертвым боем?
Медлить было некогда, время не ждало, и вопросы бросались в толпу короткие, как бросается камень в воду.
-- Биться мертвым боем до исхода души! -- кричали одни.
-- "Посулами" и "поминками" дьяволов уломать! -- говорили другие.
-- Воду кипятить! Смолу топить!
-- Плетни шестами разметывать!
-- Бересту водой поливать!
Пока шло вече, все женское население Хлынова молилось по церквам. Женщинам справедливо казалось, что настал для их родного города "страшный суд". Раз Хлынову посчастливилось избежать этого "суда". Но тогда было далеко не то, что теперь надвигалось. Тогда войско московское сравнительно было ничтожно. Теперь, как видно было со стен, шли на Хлынов, говоря языком того времени, "тьми темь".
Горячо молились женщины. Никогда еще молитва их не была так пламенна. Но и молиться долго не приходилось. Всех ждала спешная работа -- воду кипятить и смолу топить, чтоб кипятком и горячею смолою обливать нападающих, когда полезут на стену. На стену, для защиты же от нападающих, втаскивались тяжелые бревна, сносились камни.
К полудню соединенные рати всех девяти враждебных Хлынову областей обложили город, точно так, как соединенные силы греков обложили когда-то Трою. И в самом деле судьба Хлынова напоминает судьбу горькой Трои. Там все области греческие со своими царями и героями нагрянули на маленькую Трою. Здесь -- девять областей или земель со своими воеводами да старшими московскими вождями, князем Щенятевым и боярином Морозовым, охватили маленький Хлынов мертвым кольцом. Там Кассандра пророчески оплакивала неминучую гибель родного города. Здесь -- своя Кассандра... Она тоже оплакивает неминучую гибель родного гнезда. Там жрец Лаокоон, предостерегавший троянцев не верить "данаям, дающим дары", был удавлен гигантскими змеями. Здесь -- благочестивый скитник Елизарушка, этот хлыновский Лаокоон, твердивший на вечах Хлынова, что "Москва слезам не верит", -- где он? Может быть, и он уже удавлен в Москве, но не змеями, а виселицей?
Скоро из Хлынова увидели, как соединенная рать выставила ряды смоляных бочек и целые горы сухой бересты. И началось плетение плетней под понукание песни:
Заплетися, плетень, заплетися...
Вечером вожди Хлынова, Оникиев, Лазорев и Богодайщиков, должны были сойтись в доме Оникиева на совет. Спустилась ночь на Хлынов. На стенах его перекликались часовые:
-- Славен и преславен Хлынов-град!
-- Славен Котельнич-град!
-- Славен Орлов-град!
-- Славен Никулицын-град!31
Гулко разносились эти оклики над Вяткой-рекой и над станом осаждающих.
-- Штой-то долго не идет Пахомий? -- обратился Оникиев к Богодайщикову, имея в виду Пахомия Лазорева.
-- Може, часовых охаживает для верности.
-- Что же, часовые, кажись, исправно перекликаются.
Но если бы беседующие могли проникнуть взором чрез затворенную ставню, то они увидели бы, как под покровом августовского вечера женская тень бросилась навстречу мужской тени и прильнула к широкой груди...
-- Онюшка, Оня! Светик мой! Голубица чистая! Так люб я тебе?
-- Когда же под венец, мое золото? Когда ты моя будешь?
-- Как только добьете челом князю постылому, в те поры и засылай сватов к отцу, к матушке.
Тени оторвались одна от другой...
-- Славен и преславен Хлынов-град.
-- Славен Котельнич-град.
-- Славен Орлов-град!
Мертвая тишина в городе, хотя почти никто не спит.
-- Попытка не пытка, -- говорит на совете у Оникиева Пахомий Лазорев, -- добьем челом супостату.
-- Добить-то добьем, -- соглашается и Оникиев, -- Москва спокон веку живет "поминками" да "посулами". Одначе Данило Щеня да Морозов не тою дратвою шиты, что Шестак-Кутузов: сии и "поминки" возьмут, и поминальщиков закуют.
-- Да, с этими опаско, -- согласился и Богодайщиков, -- нам с поминками самим выходить не для че, как ономнясь, да и Онисьюшка пущай в городе остается, а то как бы ироды на ея девичью красу не позарились.
"поминками" Исупа Глазатого, -- предложил Пахомий Лазорев.
На том и порешили и разошлись.
Тихо, мертво кругом, только собаки воют, чуя беду.
-- Заутрее добивать челом пошлем Исупа Глазатаго, -- слышится шепот во мраке ночи.
-- Славен и преславен Хлынов-град!
-- Славен Орлов-град!
-- Славен Никулицын-град!
31) Одни из первых "по старине" городов Вятской земли. Ныне города Котельнич, Халтурин и село Никулицыно в Кировской области.